Величайший рыцарь - Страница 108

108

– Да, господин.

У Жана кадык ходил вверх-вниз. Джек напряженно кивнул. Вильгельм не собирался позволять ни одному из юношей вступать в схватку. Когда-то им придется пройти боевое крещение, но лучше не в сражении, которое обещало быть жестким, да еще и, вероятно, с добавлением огня.

– Помогите мне одеться, – сказал он и показал на стеганый гамбизон, одеваемый под доспехи.

Глаза у племянника округлились.

– Вы собираетесь надевать кольчугу?

– Если французы намерены атаковать, то сделают это очень скоро. И они не будут ждать, пока мы оденемся, чтобы их встретить, – ответил Вильгельм. – Пусть другие делают, что хотят, но я предпочитаю подготовиться заранее. – Он сунул руки в рукава, а потом просунул голову в ворот. – Твой двоюродный дедушка Патрик погиб, когда без доспехов сопровождал королеву. Если бы доспехи были на нем, то, вероятнее всего, он остался бы жив.

* * *

Король Генрих неодобрительно посмотрел на Вильгельма, вошедшего в церковь в кольчуге. Это хотели сделать еще несколько человек, включая принца Иоанна, но их пристыдили, и они сияли кольчуги у входа в церковь. Вильгельм боялся остаться невооруженным, помня о том, как погиб его дядя. Генриху же после печально известного убийства Томаса Беккета было не по себе, когда он видел вооруженных людей в церкви. Вильгельму предложили снять кольчугу, но он отказался. Генрих нахмурился и, в свою очередь, отказался стоять рядом с Маршалом во время мессы, а после ее окончания был резок с ним. Ожидая коня, которого вел конюх, король повернулся к Вильгельму спиной.

Едва Генрих поставил ногу в стремя, подбежал запыхавшийся стражник и громко сообщил, что французы собираются для атаки.

– Они нашли брод, тыкая в воду копьями, сир! – хватая ртом воздух, выпалил солдат.

Генрих выругался, вскочил в седло и пришпорил коня. Вильгельм тоже сел в седло и поспешил за ним. За его спиной началась суматоха. Люди бросились надевать доспехи и собирать оружие. К тому времени, как они добрались до реки, несколько французских рыцарей уже перебрались через нее, остальные разбрызгивали воду копытами коней. Уже произошло несколько стычек с анжуйскими защитниками короля Генриха. Сам Генрих в смятении смотрел на наступающих французов.

– Там не должно быть брода! – его грудь неровно вздымалась и опускалась, в горле клокотало. – Не должно быть!

Но он там был, и с этим ничего нельзя было поделать. Вильгельм жестом приказал принести ему шлем, и Жан Дэрли помог надеть его. Два анжуйских рыцаря поскакали галопом навстречу первым французам. У одного треснуло копье после удара о французский щит, и оба рыцаря свалились на землю. Двое других остались в седле и достали мечи.

– Уходите, сир! – обратился Вильгельм к Генриху. – Вы не вооружены и не в том состоянии, чтобы вступать в бой.

Генрих посмотрел на другой берег реки и на наступающие войска. Среди французских знамен покачивались и знамена его сына и предполагаемого наследника Ричарда, графа Пуату. Шелковые куски материй освещались лучами поднимающегося над горизонтом солнца. Генрих оскалился.

– Он хочет Ле-Ман? – рявкнул он. – Я дам ему Ле-Ман, и мы еще посмотрим, как он ему понравится!

Генрих развернул коня и галопом поскакал назад в город в сопровождении стражи и рыцарей. Вильгельм остался сдерживать натиск французов с отрядом наспех собранных людей. Им предстояло держаться столько, сколько смогут.

Болдвин де Бетюн присоединился к Вильгельму у городских ворот и широко улыбнулся ему, перед тем как надеть шлем.

– Надеюсь, у тебя острый меч, – сказал он. – Судя по тому, что на нас надвигается, к концу дня он затупится.

Вильгельм улыбнулся под шлемом, хотя эта улыбка скорее напоминала оскал. После того как французы нашли место для легкой переправы, надежды удержать город не было. Самое большее, что люди Генриха могли сделать теперь, – это удерживать французов достаточно долго, чтобы король с войсками мог отступить.

Сражение напоминало битву за Дринкурт, в которой Вильгельм участвовал молодым рыцарем. Это была напряженная схватка на небольшом пространстве. Предпринимались внезапные атаки, в результате которых отвоевывались какие-то участки; затем следовало вынужденное отступление. Земля была вскопана копытами, завалена сломанными щитами и копьями, кусками различного снаряжения, трупами лошадей и людей. В одной из стычек, когда Вильгельм разворачивался, чтобы ударить по противнику, его жеребец наткнулся на острие копья, сильно дернулся в сторону, и из раны хлынула кровь. Вильгельм выругался. Но ему удалось разоружить противника, сбросить его с коня и самому на него взобраться. Он отправил своего раненого коня в город. Новый боевой конь оказался испанским жеребцом, серым в яблоках, свежим, сильным и упрямым, и какое-то время Вильгельму пришлось сражаться не только с французами, но и с ним. Рука, державшая меч, уже горела, рука со щитом больше ничего не чувствовала, глаза застилал туман. Они с Болдвином только сдерживали французов, и их небольшой отряд быстро уставал.

– Боже, он запалил город! – внезапно закричал Болдвин, тяжело дыша.

Вильгельм поднял голову. Он был слишком занят и не заметил, что воздух, который он хватал ртом, стал другим. Но теперь, после слов Болдвина, Вильгельм почувствовал запах гари.

– Он сказал, что скорее спалит его, чем сдаст французам…

Вильгельм рубанул мечом, оттолкнул кого-то щитом и направил боевого копя на пехотинца. Болдвин нанес несколько ударов палицей, и это дало им несколько секунд передышки. Внезапно подтянулось подкрепление, но облегчение было временным. У укрепленных ворот появились личные стражники Генриха, а потом и он сам. Губы у него посинели, а на лице отражались такая печаль и такая ярость, что Вильгельму пришлось отвернуться. Сквозь прорези шлема он увидел, как французские рыцари и рыцари из Пуату собираются для еще одной атаки. Отряд пехотинцев готовился к переправе через реку. Облако дыма поднималось над городскими стенами.

108