Величайший рыцарь - Страница 157

157

Вильгельм сжал кулаки и с трудом сдержал приступ ярости. Стоит только повернуться спиной, и твои враги мгновенно достают ножи.

– Но меня же там не было, не так ли?

– Так, лорд, – ответил Вигайн, и ему стало стыдно, словно это он пустил сплетню, а не просто сообщил ее. – Мне очень жаль. Я не знал, что рассказывать сперва…

– Разве брат важнее короля? – спросил его Вильгельм с горькой, совсем невеселой улыбкой.

Потом он опустил глаза на сыновей. Младший глядел на него огромными темными глазами. Вильгельм вспомнил собственного отца, для которого на первом месте было его честолюбие.

– Это конец истории, папа? – спросил Вильгельм-младший. – Мне она не понравилась.

– Не понравилась, – эхом повторил Ричард и надул губы.

– Нет, это не конец, – ответил Вильгельм и потрепал светло-русые волосы сына. – До конца еще очень далеко, и мне она тоже не понравилась.

– Тебе она понравится еще меньше, когда я скажу, что Вильгельм Лонгчамп едет вместе с королем, – заявил Вигайн. – Ричард отменил его изгнание и снова принял к себе на службу. Ему нужны способности Лонгчампа получать деньги, и потом, этот тип всегда был скользким, как угорь.

Вильгельм почувствовал, как у него к горлу подступает тошнота. Он не убрал руку с головы сына.

– Ясно, кто распускал слухи, – сказал он. – Мне лучше поторопиться, пока меня не обвинили в государственной измене.

* * *

Вильгельм скакал очень быстро и встретил похоронную процессию с телом брата в окрестностях Сиренсестера, по пути к собору. Алина наняла шестерых профессиональных плакальщиков, и они шли по обеим сторонам гроба, одетые в длинные темные мантии с большими капюшонами. Они выли и били себя в грудь. Алина за эти дни побледнела, как саван, лицо было усталым, под глазами легли тени, но она держала себя в руках. Ее брак с Иоанном Маршалом получился грустным и трудным, но за это время она повзрослела и приобрела чувство собственного достоинства. Вильгельм спешился, чтобы пройти рядом с похоронными дрогами. Меч Иоанна, меч их отца, лежал поверх красного шелка. Вильгельму стало грустно: они с Иоанном не были близки при жизни, а теперь слишком поздно. Джек тоже спешился и молча занял место среди плакальщиков. Остальные рыцари Вильгельма последовали их примеру.

– Ему не пришлось сдаваться, – сказала Алина Вильгельму и Джеку. На ней была черная мантия с капюшоном, а под ней – дорогое красное шерстяное платье, выглядывавшее из-под мантии при каждом шаге. – Он умер сам, и я рада, что так получилось – ему не пришлось наступать на собственную гордость. – Она прикусила губу, вспоминая. – Он спустился со стены, чтобы передохнуть, и рухнул у лестницы, ведущей в башню. К тому времени, как я оказалась там, его душа уже покинута тело. Никто ничего не мог сделать.

– Я тоже рад, что так получилось. Он все еще оставался лордом Мальборо, когда умер, – хрипло произнес Вильгельм. – Хотя я предпочел бы, чтобы он жил.

Они долго шли молча, задумчиво и торжественно, наконец Вильгельм повернулся к бледной девушке, шагающей рядом с ним.

– Что ты будешь делать теперь? – спросил он.

Она пожала плечами с несчастным видом.

– Вернусь в свою семью… Послужу им, вступив еще в один брак. Надеюсь, что следующий будет лучше.

Ему стало еще печальнее и еще больше жалко девушку.

– Я тоже на это надеюсь, – сказал он.

* * *

После ночного бдения и мессы в Сиренсестере Вильгельм оставил племянника и большую часть рыцарей для сопровождения гроба в монастырь в Браденстоуке, а сам приготовился ехать в Хантингдон. В Сиренсестере он посвятил в рыцари Джека Маршала.

– Поскольку ты единственный сын своего отца и уже мужчина, ты должен быть рыцарем, – заявил Вильгельм, вручая Джеку меч его отца. – Кроме того, ты это заслужил. Кроме того, нужно, чтобы похоронную процессию сопровождал старший член семьи и рыцарь.

Вильгельм опять чувствовал себя виноватым. Он знал, что сам должен ехать в Браденстоук, но не мог себе это позволить.

Джек кивнул с напряженным выражением лица, крепко сжав челюсти. Он старался сдерживать чувства. Вильгельм сжал ему плечо, как делают мужчины.

– Присоединяйся ко мне в Ноттингеме, когда отдашь последний долг отцу. Ты мне понадобишься.

Выйдя из собора, он глубоко вдохнул холодный мартовский воздух и собрался с силами для следующего испытания.

* * *

Вильгельм выехал из Бедфорда на рассвете и прибыл в Ноттингем поздним утром. Его вместе с тремя рыцарями остановили у городских ворот, и посыльный бегом отправился к королю, чтобы сообщить об их прибытии. Вильгельм ждал на потном коне и ловил на себе задумчивые и оценивающие взгляды, которые бросала стража. Не приходилось гадать о том, что думают эти люди.

– Вы приехали налегке, лорд, – заметил командир отряда наемников, дежурившего у ворот. Он поглаживал рукоятку меча.

– Остальные рыцари приедут позже, – ответил Вильгельм спокойно. – Они присоединятся к нам в Ноттингтоне.

Наемник кивнул и ничего не сказал, но Вильгельм чувствовал, что он хочет спросить: на чьей стороне? Никто не проявлял гостеприимства, но Вильгельм не высказывал недовольства. Он знал, какая ведется игра, и был в ней большим мастером. Он спешился, набросил одеяло на потную спину коня и жестом показал рыцарям, чтобы сделали то же самое. Потом он беседовал с солдатами и ждал; внешне он держался уверенно, хотя внутри дергался, как человек, сидящий на муравейнике.

В конце концов вернулся посыльный с приказом отвести Вильгельма в шатер короля Ричарда. Посыльного сопровождал Вильгельм Лонгчамп, и в его густой черной бороде играла надменная и презрительная улыбка. Он, очевидно, настроился насладиться моментом расплаты за старое.

157