Величайший рыцарь - Страница 58

* * *

– Вильгельм, я тебя люблю! – Алаис обвила руками его шею и с восторгом поцеловала в обе щеки.

– Это мелочь. – рассмеялся он. – Считай это платой за постой.

– Я не стала бы называть шелковое покрывало и золотые заколки мелочью! – Алаис снова села и провела пальцами по тонкому голубому шелку. – Как красиво!

– Как и ты.

Алаис строго посмотрела на него, правда, на губах у нее играла улыбка, а щеки порозовели еще больше.

– Ты мне льстишь.

– Нисколько. Мой брат не понимает, как ему повезло.

– Прекрати изображать придворного перед моей женщиной, – заворчал Иоанн Маршал с раздражением. – Найди себе свою.

Вильгельм колебался. Придворный мир приучил его: нужно хорошо подумать, перед тем как говорить, а потом осторожно подбирать каждое слово.

– Я не могу принять на свой счет похвалу за выбор покрывала, – сказал он. – Ее выбирал… хороший друг.

Алаис приподняла одну бровь. Уголок рта тоже приподнялся в улыбке.

– Как я догадываюсь, это не мужчина.

Вильгельм покачал головой и улыбнулся.

– Ее зовут Клара, – сообщил он. – И она когда-то спасла меня.

Алаис определенно хотела узнать побольше. Иоанну стало весело, и он явно с удовольствием готовился отомстить.

– Значит, теперь ты не святой, не так ли? – заметил он, после того как Вильгельм рассказал им о Кларе. – После всех лекций, которые ты мне читал о любовницах…

Вильгельм прикусил язык и не стал отвечать, что у них с Кларой все по-другому. Он не был обязан жениться и продолжать род Маршалов, а бесплодность Клары означала, что детей не будет никогда.

– Кое-какие отличия имеются, – сказал ой дипломатично. – Но я согласен, что больше не могу наставлять тебя с позиций высокой морали.

– Тебе надо было привезти ее с собой.

– Я бы и привез, но она ненавидит путешествия морем, да к тому же это женщина из земель трубадуров. Когда идет дождь, она хандрит.

Улыбка у него была натянутой, и тему быстро оставили, заговорив о других вещах. Иоанна беспокоило раздражение короля, вызванное расточительностью сына, и то, чем это может обернуться для его приближенных.

– Он ищет козла отпущения, – предупредил Иоанн. – Все знают, что ты правая рука и фаворит молодого короля. Его отец прекрасно информирован, и не только о твоей славе.

– Люди говорят то, что хотят, – кратко ответил Вильгельм. – Что, предполагается, я должен сделать? Проиграть несколько схваток на турнире? Огрызаться на своего господина, когда он задает мне вопрос? Пукать в зале?

Он сжал кулак и ударил бы им, если бы нашлось обо что. У него внутри все кипело. Обычно Вильгельм хорошо скрывал и подавлял в себе ярость, но тут она разгоралась, как огонь.

– Ты можешь не быть таким щеголем и больше следить за своей спиной, – посоветовал Иоанн. – Я служу старому королю и являюсь главой нашей семьи, но у меня не хватит средств одеваться, как принц. Что должен думать король при виде безземельного рыцаря в пурпурной мантии, подбитой мехом горностая?

Вильгельм сложил руки на груди, словно защищаясь.

– Я не ношу пурпурных мантий, подбитых мехом горностая.

– Но уже приблизился к этому Ты только посмотри на себя сейчас. Это лучший фламандский твил, окрашенный, по крайней мере, дважды, судя по сочности цвета, да и вышивка недешовая.

Вильгельм коснулся рубашки.

– Это Клара вышивала. Она настоящая мастерица.

– Да, но сколько стоит ярд золотой нити? Да, зимний плащ подбит только овечьей шерстью, но украшен-то соболем.

Вильгельм расправил плечи и выпрямился.

– Я ж понимаю, почему тебя так беспокоит моя одежда.

– Ты не хочешь понимать, – ответил Иоанн, с трудом сохраняя терпение. – Вильгельм, ты богатый человек, и богатство к тебе поступает из кошелька твоего господина, который нe умеет держать его завязанным. Ты знаешь, что король совсем не придает значения одежде. При виде тебя, одетого, как вельможа, у него, вероятно, начинаются проблемы с пищеварением. По крайней мере, надевай что-то простое, не вычурное, в сдержанных тонах, когда находишься в его присутствии.

Алаис слегка покачала головой и положила руку на рукав любовника, предупреждая его таким образом, что он заходит слишком далеко.

– Я одеваюсь на собственные деньги, а не на деньги своего господина, – гневно ответил Вильгельм. Он с трудом сдерживался, чтобы не заскрипеть зубами. – Я получаю от него только обычные подарки на Михайлов день и Рождество. Все остальное я зарабатываю сам на полях турниров.

– Я не…

– Когда я был рыцарем у де Танкарвиля, мне пришлось продать плащ, чтобы свести концы с концами. Я поклялся себе, что никогда больше не окажусь в таком положении, и постоянно работаю, занимаясь тем, что у меня получается лучше всего, чтобы не нарушить эту клятву. Да, я принимаю щедрость и великодушие моего господина, но я зарабатываю на свое содержание. Я не проматываю его деньги.

Вильгельм усилием воли взял себя в руки и разжал кулаки. Он знал, что, поразмыслив спокойно, он придет к выводу, что большая часть сказанного Иоанном имеет смысл.

– В таком случае тебе нужно ясно дать понять это королю, поскольку он считает, что деньги из сундуков его сына перетекают в твои. У него плохо со здоровьем, и характер испортился, после того как он потерял Розамунду де Клиффорд.

– Я не стану отчитываться в своих тратах, чтобы остановить сплетни, – резко ответил Вильгельм. – Или король уже знает мой характер, или нет. Если бы он мне не доверял, то никогда бы не назначил меня в свиту молодого короля.