Величайший рыцарь - Страница 65

– Теперь вы один среди многих таких же, Маршал, – заплетающимся языком заявил Генрих и больно ударил его локтем в бок. – Но я – единственный Генрих.

Уже почти рассвело, когда Вильгельм и рыцарь Вильгельм де Про вдвоем подняли молодого короля и понесли его из зала, где проходил пир, в его покои. Вильгельм нетвердо держался на ногах, хотя и умел пить лучше, чем Генрих. Де Про тоже шатало. К ним побежал оруженосец, чтобы открыть дверь, и Вильгельм услышал обеспокоенный шепот служанок молодой королевы, затем голос самой Маргариты. Ее каштановые волосы были заплетены в тяжелую косу, которая лежала на одном плече. Когда мужчины, шатаясь, вошли в комнату, у нее округлились глаза и она приложила руку к губам.

– С ним все в порядке, – сообщил Вильгельм. – Правда, он не будет так думать, когда проснется.

Два рыцаря дотащили Генриха до кровати и уложили лицом вниз, потом повернули голову в сторону, чтобы он мог дышать.

– Я рада, что это последний турнир в году, – с горечью призналась Маргарита. – Не думаю, что могла бы вынести еще один.

– Ты не можешь ничего выносить, – заплетающимся языком произнес Генрих, который, как выяснилось, все слышал и был не так пьян, как казалось. – А главное, ты не можешь выносить живого ребенка.

В горле Маргариты странно булькнуло. Вильгельм увидел боль в ее глазах.

– Госпожа, он пьян. Он не знает, что говорит.

– Он точно знает, что говорит, и именно это он думает, когда трезв. И это же думают все остальные, – Маргарита отвернулась, зажав ладонью рот.

– Госпожа…

Вильгельм умоляюще протянул к ней руку, но она этого не увидела, потому что повернулась к нему спиной и смотрела на темные тени в углу.

– Уходите, – сказала она дрожащим голосом. – И спасибо нам за то, что доставили моего мужа до кровати.

Вильгельм и де Про поклонились и вышли из комнаты.

– Я ни на миг не согласился бы поменяться местами ни с кем из них, – заявил де Про, качая головой.

Вильгельм ничего не сказал. Боль в голосе королевы отдавалась болью у него во всем теле. Жалость и сочувствие поднимались у него в груди. «Бедная девушка, – думал он. – Бедная, бедная девушка!» Он жалел, что не отправился назад на поле, чтобы поискать шелковую ленточку, которую она сегодня утром подарила ему, восхищаясь им как рыцарем.

Глава 15

Ле-Ман, Анжу,

осень 1182 года

– Вы долго отсутствовали. Я не возражаю против того, чтобы вы ездили на турниры, но не надо задерживаться, – Генрих принимал Вильгельма у себя в покоях, и его голос звучал раздраженно.

Вильгельм поклонился молодому королю.

– Сир, погода была отвратительная, и это задержало нас в пути.

Он участвовал в турнире в Эперноне, на который Генрих решил не ездить. Королева Маргарита подняла голову от шахматной доски. Она играла с одной из своих фрейлин. Ее глаза потеплели, когда она приветствовала Вильгельма, но улыбалась в комнате только она. Адам Икебеф и Томас де Куланс стояли у колонн рядом со стулом Генриха и кисло смотрели на Вильгельма. Генрих гневался.

– Как я предполагаю, вы не слышали новость о моем любимом брате, пока пытались прославиться еще больше?

– О котором, сир? Я видел лорда Джеффри. Он выступал с отрядом из Бретани, и я провел вечер с ним и графом Фландрии. Казалось, он в приподнятом настроении.

– Мне плевать на настроение Джеффри, как на шлюхину п…у! – рявкнул Генрих. – Я говорил о Ричарде.

– Нет, сир. Если лорда Ричарда и упоминали, то только вскользь. Я должен был услышать новости о нем?

– Пока вы ломали копья и прятались от дождя, Ричард воровал у меня замки, – нахмурившись, заявил Генрих.

– Сир?

Прежде всего, Вильгельм почувствовал раздражение, но заставил себя о нем забыть. Это был его путь, и ему предстояло по нему идти – что бы его на нем ни ждало, добро или зло.

– Он укрепил Клерво, прекрасно зная, что замок принадлежит мне, и пополнил гарнизон своими людьми, – Генрих скрипнул зубами. – Поскольку замок находится рядом с его границами, Ричард считает, что может его присвоить и делать с ним все, что пожелает.

Вильгельм быстро огляделся. Болдвин де Бетюн слегка покачал головой. Вильгельм де Про рассматривал собственные ногти, а Роджер де Гожи – потертые и поцарапанные носки сапог.

– А вы разговаривали об этом с отцом, сир? – спросил Вильгельм.

Он не станет вмешиваться! – громыхал Генрих. – Он скажет, что об этом не стоит беспокоиться! Он относится ко мне, как к ребенку! А Ричард делает все, что хочет, в Аквитании, и крадет все, что хочет, в Анжу. – Он ткнул себя в грудь указательным пальцем: – Я – старший, я – наследник, меня короновали, и тем не менее я занимаю самое низкое положение, за исключением Иоанна, но даже ему обещали Ирландию, когда он достигнет совершеннолетия. Мой отец, как старый скряга, только жалуется на то, во сколько я ему обхожусь, – Генрих болезненно поморщился. – Он еще не знает, во сколько я на самом деле могу ему обойтись, если захочу.

Вильгельм скрыл гримасу. Генрих все еще пахал ту же борозду, что и в восемнадцать лет. Десять лет спустя проявления его горечи, недовольства и раздражительности стали гораздо уродливее, и их было труднее выносить. Ему преподали урок, но он его не усвоил.

– Пора мне наведаться к родственнику, – тихо сказал Генрих. – По крайней мере, он готов смотреть на вещи точно так же, как и я.

«Да уж, это точно», – подумал Вильгельм. В интересах Филиппа было, чтобы члены анжуйской семьи сражались между собой.

– Филипп не знает, как ему повезло, – продолжал Генрих. – Его отец в могиле, и у него нет братьев, пытающихся украсть наследство. Он может поступать, как хочет.