Величайший рыцарь - Страница 76

– Ты сошел с ума, явившись сюда! – пробормотал Вигайн, внезапно возникнув рядом с Вильгельмом.

– Ты так думаешь? – бросил на него взгляд Вильгельм.

Вигайн уже давно продвинулся вверх по служебной лестнице и выполнял обязанности не только при кухне. Ему часто давали более опасные и деликатные поручения, чем считать кроликов для королевского стола.

Вигайн склонился над столом.

– Я поддержу тебя против кого угодно на турнирах. Ты стоишь любого человека в этом зале, и даже их всех вместе взятых, но схватки при дворе не такие честные и почетные, – он выразительно посмотрел на Вильгельма. – До недавнего времени тебе удавалось избегать серьезных травм, но если ты станешь продолжать борьбу теперь, она пойдет до смертельного исхода. И я не скажу с уверенностью, кто умрет.

Вильгельм кисло улыбнулся.

– Значит, ты на этот раз не ставишь на мой выигрыш?

Вигайн серьезно покачал головой.

– Я ставлю, только если уверен в победе.

Вильгельм сжал плечо приятеля.

– Ты хороший друг, Вигайн, – сказал он серьезно.

Вильгельм наблюдал за происходившим на возвышении и ждал подходящего момента. Двор на самом деле во многом напоминал турнирное поле, и он знал, что раньше или позже Адам Икебеф и Ральф Фарси уйдут, чтобы заняться своими делами. Момент настал, когда Ральф отправился помочиться, а рядом с Генрихом остался Болдвин де Бетюн. Икебеф смотрел на одного из шутов, который ходил на руках, держа на подошвах пироги с мясом. Вильгельм сделал глубокий вдох и широкими шагами направился к возвышению, взобрался на него, встал на колени и склонил голову перед молодым Генрихом.

Икебеф начал доставать меч из ножен, но Болдвин остановил его и отвел назад, а Петр де Про сделал то же самое с де Кулансом. Молодой Генрих выпрямился на стуле, и у него сквозь щетину на шее стала проступать краснота, которая поднималась к лицу.

– Сир, я обращаюсь к вам с просьбой – выслушайте меня, – официальным тоном заговорил Вильгельм.

Он взглянул вверх: молодой король яростно хмурился и смотрел в сторону. Это не предвещало ничего хорошего. Однако его отец склонился вперед и тер подбородок. Лицо Джеффри ничего не выражало, а Ричарду стало любопытно.

Вильгельм упрямо продолжал.

– Сплетники распространяют ужасную ложь о том, что я виновен в государственной измене. Вы знаете, о чем я говорю, и вы знаете, кто распространял эти гнусные слухи. Сегодня, перед вашим отцом и королем, перед всеми людьми, которые способны отделить правду от лжи, я пришел защищать себя. Я бросаю вызов своим обвинителям. Я предлагаю им выйти вперед и встретиться со мной в поединке.

Его голос звенел над столом. Хотя ему не предлагали встать, он поднялся на ноги и презрительно посмотрел на Икебефа, Томаса де Куланса и только что вернувшегося Ральфа Фарси.

– Пусть эти трое выйдут вперед, и я буду сражаться с каждым из них, три дня подряд. Если я потерплю поражение в одной из схваток, отведите меня к виселице и повесьте там. Я верю, что Господь докажет мою невиновность.

Глаза Фарси округлились, а Икебеф прищурился. Томас де Куланс смотрел на них обоих со страхом. Молодой король молчал, хотя теперь краснота дошла до линии полос. Его отец взмахнул рукой. Этот жест выражал усталость и желание отмахнуться от неприятности.

– Маршал, у меня от вашей жалобы страдает пищеварение, и я не хочу ничего об этом слышать. Сейчас не время и не место.

– Если не перед моим королем, моим господином и всеми собравшимися в этом зале, то когда же будет время и место? – с горечью спросил Вильгельм. – Люди, которые запустили порочащие меня слухи, находятся здесь и слышат меня. Почему никто из них ничего не сказал в защиту своей гнусной лжи?

Он собирался говорить дипломатично, но понял, что больше это невозможно. Он славился неукротимым юмором и легким нравом, но в последние несколько месяцев от них мало что осталось. Он поднял правую руку, ладонью к собравшимся на возвышении отцу и сыновьям, и раздвинул пальцы в стороны. Это были сильные и крепкие пальцы.

– Возьмите мою правую руку, – хрипло произнес он. – Ту руку, которая работала мечом и копьем, верно служа вашей семье на протяжении всей моей взрослой жизни. Отрежьте один палец и пусть один человек из моих обвинителей, который считает себя самым лучшим, вступит со мной в бой. Если он нанесет мне поражение, то поступайте со мной так, как с любым предателем. В противном же случае пусть мое имя будет раз и навсегда отмыто от этих отвратительных слухов.

Король смотрел на собственные руки, а его старший сын в пол. Вильгельм глядел на них, и в нем кипели ярость и отчаяние.

– Лживый язык утверждает то, что не отваживается доказать его владелец, – сказал он со злостью и презрением. – Может, я и дурак, но не слепой. Вы пытаетесь от меня избавиться. Да будет так! Нет смысла оставаться при дворе, где нельзя добиться правосудия. При всех собравшихся я отказываюсь от службы вам. Я буду искать покровительства людей, которые не терпят лжецов и трусов у себя под крышей.

При этих словах Вильгельма молодой Генрих сжал подлокотники так сильно, что костяшки пальцев побелели, но все равно ничего не ответил. Его отец медленно поднял голову.

– Пусть будет так. – бесстрастно произнес он. – Вы получите охранную грамоту до Мортани. С этой минуты наша связь разорвана.

Он взмахнул рукой с таким безразличием, с каким мог бы отказаться от услуг случайного соискателя, которого никогда не видел раньше. Томас де Куланс с готовностью шагнул вперед, чтобы прогнать Вильгельма с возвышения. Вильгельм врезал ему локтем под дых так, что рыцарь согнулся пополам и стал хватать ртом воздух. Его брат и еще один рыцарь поспешили ему на помощь и стали бить и толкать Вильгельма. Икебеф схватил правую руку Маршала и завел за спину, пытаясь вывихнуть сустав или сломать кость. Болдвин с Петром де Про отбросили Икебефа, заставив его выпустить руку Вильгельма. Принц Джеффри нахмурился и склонился к отцу.