Величайший рыцарь - Страница 79

Ранулф откашлялся, ему явно было не по себе.

– Ему лгали и давали плохие советы люди, которых он считал друзьями. Фарси, Икебеф и братья де Куланс теперь с позором изгнаны. Я искал тебя потому, что молодой король просит тебя вернуться к нему на службу как можно быстрее. Как только ты сможешь. Ему очень нужно твое мастерство.

Вильгельм выпил вино и какое-то время молчал. Ранулф ничего не сказал об извинениях Генриха или о признании им своей неправоты. Но, с другой стороны, Вильгельм знал, что Генрих никогда в жизни ни за что не извинялся и не видит причины меняться сейчас.

– А если я откажусь? – наконец спросил он.

Жена владельца постоялого двора принесла корзинки со свежеиспеченным хлебом, расставила их на скамьях вокруг очага, проверила горшки с супом и начала разливать густую смесь по деревянным чашам.

– Тебе нужно многое узнать, – сказал Ранулф и показал на еду. – Поешь вначале. Тебе потребуются силы.

* * *

Снаружи выл ветер, стучали ставни. Вой ветра напоминал вой волков в лесу, казалось, он звучит на той же ноте. Вильгельм и Ранулф наелись. Они переместились вместе с кувшином горячего вина за стол, стоявший дальше от огня: здесь их никто не мог услышать. Ранулфу предстояло рассказать сложную и запутанную историю – о ссорах, непонимании и гноящихся ранах, которые никакие деньги не могут промыть и вылечить. Принц Ричард поссорился с отцом и братьями. Молодой король и его брат Джеффри присоединились к недовольным баронам Аквитании и взялись за оружие, выступив против Ричарда. Деньги, которые король Генрих дал своему наследнику, пошли на союзников и наемников. Беспокойно и в южных землях Анжу. Когда раздраженный король попытался разобраться с воюющими сыновьями, они повернулись против него.

– В Лиможе, куда он прибыл, чтобы поговорить с нашим господином, лучник выстрелил в него со стены, и стрела пронзила ему плащ. Убили двух его посыльных. – Ранульф говорил мрачно и с отвращением. – Я никогда не думал, что увижу такой позор и бесчестие.

– Это приказал молодой король? – спросил Вильгельм, смиряясь с судьбой.

– Надеюсь, что нет, но в последнее время он стал жестким и злым. Его переполняет горечь. Он злится на отца, но станет ли он стрелять в него со стен?… – Ранулф развел руками. – Я могу только сказать, что при мне он такого приказа не отдавал, и надеюсь, что он вообще не отдавал его. Если бы мне предложили объяснить, как было дело, я сказал бы, что этот выстрел был досадной ошибкой, а случившееся с посыльными – излишне усердное выполнение приказа Икебефа.

Вильгельм поморщился при упоминании этого имени. На лице Ранулфа читалось удовлетворение.

– Фарси показал свою смелость, дезертировав, – сообщил он. – И еще нашел оправдание: он никогда не клялся в верности нашему господину. Икебеф пытался остановить его, и во время их ссоры всплыло, что против тебя был заговор, организатор которого – Икебеф. Фарси твердил, что его обманули. Генрих повернулся к Икебефу и зарезал бы его мечом, если бы его не остановили. Естественно, Икебеф с Фарси больше не состоят па службе молодого короля, как и братья де Кулансы. Генриху не хватает военачальника, и он хочет, чтобы ты побыстрее вернулся.

Вильгельм выпил вино и теперь слушал завывания ветра.

– Граф Фландрии подарил мне право на получение аренды с нескольких домов в Сен-Омере и обещал больше, если я пойду служить ему. Роберт де Бетюн хочет, чтобы я женился на его дочери. Графы Шампанский и Бургундский сделали мне заманчивые предложения. Как бы ты поступил на моем месте? Вернулся к господину, который перестал тебе верить и опозорил тебя перед всем двором, или принял предложение людей, которые тебя уважают и которых уважаешь ты?

Ранулф решил считать вопрос Вильгельма риторическим и не пытаться на него ответить.

– Какую цену ты попросишь у Генриха за свое возвращение? – осторожно спросил он.

– Верность не имеет цены. За нее нельзя назначить цену, – ответил Вильгельм. – Мне следовало бы сразу же ему отказать, но я не могу этого сделать. Неважно, что он вероломен и не заслуживает доверия. Я дал обещание ему… и его матери-королеве. Все остальное не имеет значения, – он тяжело вздохнул. – У меня нет выбора. Честь обязывает меня вернуться к нему на службу как можно быстрее. – Усталое лицо Ранулфа тут же просветлело, и Вильгельм поднял указательный палец вверх. – Но вначале я хочу гарантий, включая гарантию его отца. – Он допил вино и отодвинул кубок в сторону. – Я хочу признания моей верности не деньгами, а грамотами, чтобы они прослужили дольше, чем произнесенные слова.

* * *

Маргарита смотрела на свое отражение в небольшом зеркальце, которое перед ней держала горничная. Она не страдала тщеславием, но сегодня ей правилось то, что она видела. Глаза горели, кожа была чистой, больше она не казалась измученным существом, которое появилось при дворе брата. Тогда муж отослал ее домой. Генрих отправил ее в Париж из-за растущих разногласий между ним самим, его отцом и братьями, чтобы она якобы оставалась в безопасности, но Маргарита знала, что на самом деле это был просто удобный повод от нее избавиться. Их отношения испортились, причем настолько, что даже пребывание в обществе друг друга стало невыносимым. О ней постоянно ходили слухи, и Генрих мало что сделал для их прекращения. Маргарита думала, что он им, пожалуй, даже верит.

Ее сводному брату Филиппу еще не исполнилось двадцать лет, но выглядел он старше и поступал как взрослый мужчина. В отличие от Генриха, он тщательно взвешивал все решения, прежде чем действовать. Он был готов выслушать Маргариту и, зная лично и своего зятя, и Вильгельма Маршала, прийти к собственным выводам.