Величайший рыцарь - Страница 68

– Так что это такое? – спросил Вильгельм с насмешкой, за которой пытался скрыть боль. – Прощальный ужин? – он показал на несъеденные блюда.

У нее по щеке скатилась слезинка, и Клара нетерпеливо смахнула ее.

– Даже теперь… – произнесла она. – Даже теперь я думала, что еще есть шанс, но… Его нет, не так ли?

В дверь дома громко постучали, и Вильгельм не успел ответить. Они услышали, как оруженосец открывает, потом голоса нескольких людей. С чувством облегчения Вильгельм встал из-за стола, отправился к двери и открыл ее, предупреждая стук молодого человека.

– Сэр, вас вызывают ко двору, – сообщил Юстас с ничего не выражающим лицом.

– Что, в такой час? – Вильгельм прищурился. Было поздно и темно, но он знал, что молодой король имеет привычку ложиться под утро. – А посыльный сказал, в чем дело?

– Нет, сэр.

– Седлай коня. Рысака, – велел ему Вильгельм. Когда Юстас отправился вниз по лестнице, Вильгельм вернулся в комнату. – Мне нужно ехать, – сказал он. – Поговорим, когда я вернусь.

– А когда это будет? – устало спросила Клара.

– Я не знаю, – он смущенно провел рукой по волосам. – Надеюсь, что через несколько часов. Ты подождешь?

– Несколько часов – да.

Он поцеловал ее в губы, она ответила, а когда они оторвались друг от друга, оба почувствовали, что это прощание.

Глава 16

– Сир?

Вильгельм широкими шагами вошел в покои своего господина, отмечая, что большинство рыцарей из окружения молодого короля уже находятся там. Генрих держал в руке наполовину наполненный кубок с вином и сидел на кровати, еще не приготовленной ко сну. Полог был раздвинут, а серовато-кремовое покрывало из волчьей шкуры все еще лежало на месте.

– Мой отец сделал мне предложение, Маршал. – без предисловий произнес Генрих. – И мне нужно решить, принимать его или швырнуть его ему в зубы.

Вильгельм пытался собраться с мыслями. Он устал, но знал, что с этим никто не будет считаться.

– И что за предложение, сир?

Генрих поднял кубок и выпил до дна, потом сунул в лицо слуге, чтобы тот его наполнил.

Он говорит, что, если я перестану бунтовать и вернусь домой, он будет давать мне но семьдесят фунтов в день и возьмет на себя расходы по содержанию семидесяти рыцарей в течение года.

Вильгельм кивнул и потер бровь.

А что говорят король Франции и граф Фландрии?

Генрих махнул рукой.

– Что мне следует требовать признания моих прав на Нормандию и не соглашаться на меньшее. Но они и должны были это сказать, не правда ли? Ведь в их интересах, чтобы моя семья оставалась разрозненной. – Молодой человек взял полный кубок и мгновенно отпил треть. Судя по раскрасневшемуся лицу и стеклянным глазам, скоро он не сможет держаться на ногах, не то что принимать какое-то решение. – Но они по-своему правы. Позорно, что у Ричарда и Джеффри есть территории, которыми они могут управлять – и разрушать, как Ричард, – а у меня ничего нет.

– Со временем, мой господин, у вас будет больше, чем у кого-либо из братьев, – сказал Вильгельм.

– Ха! Моему отцу еще и пятидесяти не. Его отец умер в этом возрасте, но дед сидел на троне почти до семидесяти. Сколько мне будет, когда у меня наконец появится возможность править? Не исключено, ее никогда не представится. Возможно, я умру раньше старого скряги, если он держится за жизнь так же, как за власть.

– Король Филипп и граф Фландрии правы, сир, – сердито произнес Икебеф. – Вам надо отправить посыльных вашего отца назад с сообщением, что вы не согласитесь на меньшее, чем правление Нормандией.

Генрих покусывал указательный палец.

– Вы так думаете?

– Да, сир. Это единственный ответ, который вы можете дать.

Рыцарь сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на Вильгельма. Икебеф явно хотел, чтобы Вильгельм ему возразил. Как и следовало ожидать, братья де Куланс тоже кивали, поддерживая Икебефа. Еще несколько рыцарей поддержали мнение большинства. По крайней мере, казалось, что это мнение большинства.

– Болдвин? – Генрих повернулся к Болдвину де Бетюну. – А вы что скажете?

Болдвин почесал подбородок.

– Вам стоит продолжить переговоры, сир. Я считаю маловероятным, что ваш отец отдаст вам Нормандию, независимо от того, что вы сделаете.

Генрих нахмурился.

– Вы так считаете?

– Вы спросили мое мнение, сир, – Болдвин твердо стоял на своем. Он смотрел на короля широко раскрытыми, ясными глазами. За этим разоружающим взглядом скрывался один из самых умных рыцарей в окружении Генриха.

Король повернулся к Вильгельму.

– Что мне делать? Принять предложение отца или послать его ко всем чертям?

Вильгельм нахмурился.

– Болдвин сказал правду. Ваш отец не отдаст вам Нормандию или даже ее часть, но ваше присутствие при французском дворе вызывает у него досаду и раздражение. Он в вас не уверен. Он почти лишился короны в тот раз, когда вы восстали против него, а вы тогда были еще юношей. А какую панику в его стане вы способны посеять теперь, став мужчиной?

– Вы думаете, что мне следует пойти на него войной и победить? – при этой мысли у Генриха загорелись глаза.

Вильгельм покачал головой. От возможности увидеть отца и сына по разные стороны поля брани у него скрутило живот.

– Ваш отец не повторит ошибки девятилетней давности. Он уничтожит всех, кого начнет подозревать, прежде чем они смогут объединиться, а потом разделит вину на всех. Если вы выступите против него с оружием, это доставит ему большое беспокойство. Он понимает, что такой вариант исключать нельзя. Я посоветовал бы вам не идти против него войной, а очень серьезно торговаться, чтобы добиться всего, чего можно. Если он не дает вам Нормандию, то вам наадо требовать атрибутов и символов, словно вы на самом деле ее правитель.